Причиной возникновения этой статьи стала увлекательная и богатая приключениями эскапада блужданий по поликлиникам и женским консультациям одного небольшого города. По врачам я не ходил достаточно давно, но всё хорошее имеет свойство перемежаться менее радужными полосами. Так вышло и в этот раз. Думаю, для удобства читателя стоит немного обратиться к предыстории…
Итак, я трансгендерный парень, на гормонотерапии уже около пяти лет, мастэктомия сделана 4 года назад, операций на органах репродуктивной системы не было и не планируется (ну разве что по медицинским показаниям). Документы поменял и теперь в паспортной графе «пол» стоит спасительная буква «М». Пасс хорош, то есть внешне определяюсь окружающими однозначно как парень, чему способствуют общая атлетичность фигуры, приятный баритон и жизнерадостная щетина.
С таким вот «набором героя» я отправился в поликлинику совсем не столичного города, имея в планах целый пул врачей, которых рассчитывал осчастливить своим визитом. Причина столь глобального желания посетить местных эскулапов была проста и прокрастинирующе банальна – я полностью игнорировал необходимость отслеживать состояние здоровья хотя бы раз в год или два. Ладно, буду честен, даже раз в три года…. Будь честен хотя бы в своей собственной статье! Окей, я не посещал серьёзно врачей со времени операции на груди, то есть года четыре как. В целом мы с организмом радуем друг друга грамотным балансом активного образа жизни, тренировок, отдыха и похвальной сопротивляемостью к ОРВИ. В таких случаях человек не идёт к врачу, пока у него что-нибудь не заболит (а в некоторых случаях, даже если и заболит). Но для трансмужчины, проводящего многолетнюю гормонотерапию, с полностью сохранённой репродуктивной системой (пусть и находящейся в «спящем» режиме из-за воздействия тестостерона) есть определённые факторы риска, отсутствующие у цисгендерных людей с тем же анатомическим набором из матки, яичников и влагалища.
На данный момент нет однозначных свидетельств повышенных рисков возникновения онкологических заболеваний органов репродуктивной системы у трансмужчин на ЗГТ, но в любом случае следить за состоянием этой части организма явно стоит тщательно и неуклонно. Я же, как и многие другие мои коллеги по транзишну, не пылал желанием обследоваться, яростно прокрастинируя все поставленные для себя сроки и планы. Причина? У многих трансгендерных парней присутствует гендерная дисфория (непреходящий дискомфорт от несоответствия своего тела самоощущению и/или гендерным ожиданиям общества), при которой осмотр даже у дружественно настроенного гинеколога является сильным стрессовым фактором из-за концентрации внимания на «проблемной» части тела. Даже если гендерной дисфории у человека и нет, то сама по себе процедура осмотра, включающая проникающие действия инструментами и пальцами врача всё равно может крайне тяжело восприниматься трансмужчинами, многие из которых не приемлют вагинальный секс/мастурбацию в пассивной роли. В моём случае именно этих осложняющих визит к врачу факторов не было, так как гендерной дисфорией я не страдаю, а вагинальный секс очень даже люблю. А отпугивал меня от окошка больничной регистратуры третий фактор: малая информированность по трансгендерной тематике населения в общем и врачей в частности. Настойку невежества смешать со стигматизацией уязвимой социальной группы, влить пару капель постсоветских представлений о морфологической свободе, добавить щепотку религиозности – и рецепт неадекватного восприятия готов!
Так и вышло, что ожидание непонимающих взглядов, плавно съезжающих в шокированные, а затем и в проповедно-вещающие, генерировало столь мощное желание уклониться от визита, что я откладывал свидание с гинекологическим креслом несколько лет. Аттракцион «надо, но боюсь – боюсь, но надо» длился, пока мой измочаленный мозг не высидел качественную ипохондрию на тему онкологии. Тут уж я сдался, решив, что будет проще устроить личный кастинг врачам и найти адекватного гинеколога, нежели мучиться круглые сутки вопросом: «У меня уже есть рак или ещё нет?».
Забавно, что обычно я спокойно обсуждаю с людьми тему трансгендерности, в том числе и конкретно свою. Да что там, временами я с удовольствием и по-гусарски бравирую этим! Потому было удивительно и не особо приятно осознать, как сложно мне – в остальном уверенному в себе человеку – решиться пойти на приём к доктору, опасаясь всего лишь возможного непонимания. К слову, во время перехода, когда я штурмовал кабинеты врачей в, так сказать, вынужденном режиме, подобной проблемы не возникало. Цель определяла необходимость действий, и потому переживаний о возможном неадекватном восприятии не было. А тут расслабился, социализировался, снял ментальную транс-броню за ненадобностью и… отвык от подобного настроя. Он действительно не был нужен в последнее время, так как ситуации, делающие его необходимым, перестали происходить. Я говорю про взаимодействие между трансгендером и цисгендерным человеком, обладающим определённой властью, где трансгендерность важна в контексте ситуации. Пройдя то оперативное вмешательство, которое я счёл для себя необходимым, и поменяв документы, я осознал, что моя трансгендерность перестала быть значимым фактором хоть где-то. И впервые за всю свою жизнь я ощутил, насколько проще и удобнее может быть действительность. Цисгендерные люди не задумываются об этом, ведь их статус-кво всегда был таким с самого рождения. Человеку с прекрасным зрением трудно представить, каково это – плохо видеть. Цисгендерному человеку сложно понять, как это – быть в глазах окружающих не тем, кем ты являешься. И если находится выход, если получается исправить это положение и мир становиться чуточку дружелюбней, то чувство лёгкости жизни, отсутствие сложностей там, где ты привык их видеть и ждать – всё это ощущается как выезд с раздолбанной грунтовки на скоростную трассу. Поверьте на слово близорукому трансгендерному парню: контактные линзы, синтетические гормоны и современная хирургия – одни из лучших изобретений человечества. А вот невежество и предрассудки явно не в топе. Особенно невежество и предрассудки, касающиеся человеческой сексуальности. К сожалению, в настоящее время для транс-человека риск столкнуться с ними достаточно высок. И это возвращает нас к особенностям взаимоотношений врач – пациент, в которых пациент не является цисгендерным.
Будучи вынужденным открыть свою трансгендерность при обращении к врачу, человек оказывается в уязвимом положении: статус врача автоматически придаёт тому главенствующую позицию при общении с пациентом, что делает любые проявления трансфобии (вольной или невольной) несравненно болезненнее для того, на кого они направлены. В случае частной медицины есть факторы, нивелирующие проявление трансфобии и/или её негативное воздействие на пациента. Во-первых, врач заинтересован в клиентах, что способствует повышению степени толерантности. Во-вторых, в клиентах заинтересованы работодатели врача, что также повышает уровень этики общения с пациентами и является дополнительным ограничивающим фактором от проявлений нетерпимости. В-третьих, врач при подобном положении вещей является наемным специалистом и выбор остаётся за пациентом, что повышает его уверенность в себе и оставляет возможность с меньшим моральным ущербом прекратить приём при проявлениях трансфобии, сделав выбор в пользу другого специалиста, а трансфобного врача таким образом «наказать», лишив дальнейшей возможности заработать. Также для частного врача негативные отзывы могут быть весьма критичны, в то время как для работающего в государственном медучреждении они практически не имеют никакого значения.
Таким образом, использование услуг частных медицинских учреждений имеет ряд неоспоримых плюсов. Мой опыт лечения у платных специалистов в нескольких частных клиниках не содержит ни одного случая негативного отношения ко мне из-за моей трансгендерности. Это, конечно же, не исключает такой возможности в принципе, но сильно снижает её вероятность по оговорённым выше причинам. Первое моё обращение обычно вызывало сильное удивление, но человек на рецепшене или непосредственно сам врач старались скрыть его, дабы не причинить мне дискомфорт, и обращались со всей возможной вежливостью, не желая и боясь обидеть. Тем не менее люди (и я в том числе) чаще обращаются не к частной, а к государственной медицине, руководствуясь обычно денежным фактором. И вот тут всё становится не так зефирно: государственные медработники не заинтересованы в пациентах, часто руководствуются устаревшей информацией, и далеко не все из них готовы повышать свою квалификацию как специалистов. На фоне определённой косности мышления, свойственной многим постсоветским людям, в сочетании с низкими зарплатами, большим потоком пациентов и отсутствием государственных образовательных программ по этике общения и повышению толерантности – всё это создаёт прекрасную питательную среду для культивирования предвзятого отношения к негетеронормативным людям и их дискриминации.
Рассматривая свой опыт общения с государственными медработниками, могу сказать, что в целом ситуация не столь плоха, как могла бы быть. Те врачи, которым было необходимо сообщить о своей трансгендерности (гинекологи, эндокринологи), вели себя весьма достойно, хотя явно были удивлены или даже шокированы. Конечно же, необходимо учитывать человеческий фактор: мне могло везти на адекватных людей – раз, я сам произвожу хорошее впечатление и могу грамотно ввести в курс дела – два. Но, думаю, по первому пункту моя выборка вполне репрезентативна, так как я не выбирал врачей заранее по каким-то характеристикам адекватности персонажа, а просто брал талончик на ближайшее удобное время к случайному специалисту.
Второй пункт мог оказать большее влияние на результаты моего невольного врачебного эксперимента. Трансгендерный человек, менее соответствующий внешним видом и/или поведением бинарной гендерной модели, вполне вероятно столкнётся с гораздо большими сложностями в его восприятии врачом и установлении с ним контакта. Но в целом общение с медработниками меня вдохновило: все были заинтересованы в получении дополнительной информации о трансгендерности. Я заранее составил и распечатал «Краткий список вопросов и ответов по ТГ» с ссылками на адекватные ресурсы, где можно узнать по теме больше. Также я записал несколько дисков с «Международными медицинскими стандартами помощи трансгендерным людям» под редакцией д.м.н. Бабенко А.Ю. и к.м.н. Исаева Д.Д., которые вручил при повторных посещениях наиболее заинтересовавшимся и потенциально полезным специалистам. Одна из них – эндокринолог поликлиники – сама нашла в сети и прочитала этот сборник до моего второго визита! «Я умею пользоваться интернетом, мне интересна моя специальность, и я хочу понимать тот вопрос, с которым ко мне обращается пациент. Конечно же я занялась повышением своей грамотности в этой теме после вашего первого визита, а как вы думали?» – было заявлено мне с ироничным прищуром. Пусть я и обращался к ней всего лишь за рецептом на омнадрен, такое отношение дорогого стоит! Следующий трансгендерный пациент попадёт к уже подготовленному специалисту, обладающему необходимыми базовыми знаниями и адекватностью восприятия.
Кстати, с рецептом на омнадрен вышла забавная ситуация из разряда «Не было бы счастья, да несчастье помогло». В первое моё посещение эндокринолог отказалась выписать мне рецепт на одну (ОДНУ!) ампулу омнадрена, побоявшись ответственности именно из-за нестандартности ситуации. Я был первым транс-пациентом в её практике, и она просто не могла решить, может ли она выписать мне рецепт, несмотря на наличие у меня бумаг, обосновывающих необходимость ЗГТ – заключения с диагнозом F 64.0 и справки о проведённой хирургической коррекции пола. Решив перестраховаться, она направила меня к главному эндокринологу города, который впечатлил меня профессионализмом, роскошным чувством юмора и повадками медведя-гризли. Его общая адекватность, рык: «Да какого чёрта они послали тебя ко мне?! Тут же всё кристально ясно! Перестраховщики, мать их!», бурчанье: «На, держи записку, передай им, и пусть не морочат мне больше голову с такими азбучными случаями» и явное обладание определёнными (пусть и недостаточными) знаниями в вопросах трансгендерности расположили меня и поставили этого специалиста первым пунктом в мысленном списке городских транс-френдли врачей. Затраченное время с лихвой компенсировалось столь полезным знакомством. С запиской главного городского эндокринолога рецепт у врача из поликлиники я получил без проблем, да ещё и вместе с извинениями на тему перестраховки и потраченного времени. Надеюсь, что мой случай послужил тренировочным полигоном, и следующему находящемуся на ЗГТ пациенту омнадрен выпишут без подобных проблем.
Далее мне предстоял визит к гинекологу и, забегая вперёд, скажу, что сам приём у врача в поликлинике прошёл отлично. Даже весьма почтенный возраст гинекологини не сказался на корректности отношения, чего я, честно сказать, опасался: всё же в статистических опросах явно заметна обратная корреляция возраста и толерантности к вопросам ЛГБТ. Плюс частая зацикленность врачей-гинекологов в наших странах на фертильности и репродукции как на святом Граале. Беспокоился, в общем. Но отношение врача порадовало. А вот что не порадовало – так это процедура записи в регистратуре.
Откровенно говоря, этот случай привёл меня в ярость и вызвал сильный стресс. Диспозиция: прекрасное весеннее утро, тугая очередь в фойе поликлиники и зияющие, как амбразуры, окошки регистратуры. Шум, гвалт, глуховатые бабушки, нетерпеливые подростки с родителями, скандалящие женщины средних лет и вкрапления обречённо-отрешённых из-за вынужденного нахождения в этом спиральном водовороте лиц.
Очередь. Лимб местного масштаба, да ещё и предполагающий запись только от своего имени; записать другого человека (или сказать, что записываешь его/её) нельзя. Я скучаю, считаю плафоны на потолке, одёргиваю наглого старикана, пытающегося пролезть перед тихой женщиной с тоскливыми глазами, киваю ей и получаю удивлённый и благодарный взгляд в ответ.
Наконец меня доносит до окошка, и я начинаю свою партию, мысленно сцепив зубы и укрепив нервы: «Добрый день, карта номер такая-то, запишите меня в 51 кабинет, пожалуйста». Вокруг люди, они прижаты ко мне и друг к другу, весь разговор с женщиной из амбразуры слышен ещё как минимум трём-четырём стоящим рядом. Потому я говорю номер кабинета, а не стандартное «запишите меня к гинекологу». Уловка не срабатывает. Лоб морщится, на лице непонимание, в голосе раздражение: «В какой 51 кабинет, мужчина! Это же гинеколог!». Ну, понеслась. Соглашаюсь, что это гинеколог, и говорю, что мне нужно именно туда. Амбразурный цербер, следуя отработанному навыку «в любой непонятной ситуации – кричи», повышает голос, привлекая этим внимание окружающих: «Ну и зачем ВАМ к гинекологу?! Это же женский врач!». И, как будто боясь обжечься о такую новость, если будет держать рот закрытым, начинает возбуждённо стрекотать внутри регистратуры остальным работницам: «Девочки, у меня тут мужчина к гинекологу!». Люди в очереди начинают с интересом прислушиваться, взгляды сводятся на меня как стрелки компаса. Я сцепляю зубы – теперь уже во вполне буквальном смысле – в бешенстве от того, что не могу даже просто записаться к врачу. Умудряюсь, тем не менее, выдать обаятельную улыбку и говорю мягким, чуть приглушённым баритоном, добавляя интимности: «Поверьте, мне именно к гинекологу. Если вам интересно узнать, почему, то я готов объяснить в более приватной обстановке». Как обычно, у меня – особенно на женщинах в возрасте – срабатывает: цербер смущённо растягивает губы в улыбке, глаза шарят по моему лицу в поисках зацепок, способных дать объяснение загадке, руки начинают перебирать журналы записи.
Тут левым ухом я ощущаю чьё-то натужное сопение, прокисший запах больного дыхания и нездоровых зубов вцепляется в мои обонятельные рецепторы и мгновенно вызывает ком тошноты. Я поворачиваю лицо и вижу давешнего дедка, которого я поставил не место, не дав просочиться к окошку раньше уставшей женщины. Что ему понадобилось здесь и сейчас именно у этого окна я не знаю: он давно прошёл по своей очереди на несколько человек раньше, костеря меня без перерыва за «неуважение к старшим» и отвратительно матерясь. На кой-то чёрт вернувшись и притулившись у моего окошка, он, конечно же, слышал весь разговор. Подёрнутые белесой мутью глаза мстительно забегали, и, как проявляется под воздействием реактивов фотография, проступила на его лице при подслушивании моего разговора упоённая злоба люмпена, «поймавшего» обидчика на чём-то неприличном и неприемлемом. Уставившись на меня, дед проклекотал с восторженным злорадством: «К гинекологу? Это ж бабский врач! – и дальше уже, разворачиваясь к очереди за моей спиной: – Мужику – и к гинекологу! Е*анутый какой-то!»
Люди в очереди зашумели и зашептались, но сдавленно, опасаясь реакции. Сердце неожиданно и мощно бухнуло раз, другой, время замедлилось и растянулось, и я резко увидел всё вокруг с неимоверной чёткостью, пусть и в слегка окрашенных розовым тонах (вот оно как значит: «кровь застлала глаза» и «кровавая пелена»). Вижу удивлённые, непонимающие лица, пылинки, бурлящие сверхновыми в солнечном потоке, и самого этого деда: его вислое, брюзглое лицо, всё в сосудистых звёздочках и чёрных точках угрей, мутные водянистые глаза с полным отсутствием мысли, вижу с микроскопической резкостью каждый жёсткий перекрученный седой волос вытянувшийся щупом из его ноздрей, каждый болезненный бледный вырост на коже и каждое биение в дряблых венах, оплетающих шею. Если ты его ударишь – он может отдать концы прямо здесь. Спокойно, парень, подобное удовольствие не стоит возможных последствий. Но как же хочется, хочется, хочется…
Я резко смаргиваю. Звуки возвращаются, время снова заполняет свои берега, с кулаков спадает окостенение, пальцы, пусть пока подконтрольно и с усилием, разжимаются. Дед выглядит как перетянутый мешком с мукой поперёк хребта – резко сбледневший с лица, с отвисшей, мелко подрагивающей нижней челюстью. Сработали ли инстинкты или просто не раз был бит по жизни за своё паскудство, но выводы он сделал верные и стремительные: каким-то крабьим движением скользнул вдоль стенки и обтёк угол, скрываясь из поля зрения. Больше я его не видел.
Дальше всё было более-менее хорошо. Талончик мне выдали на ближайшее время, в очереди у кабинета гинеколога я, естественно, поудивлял дам свои присутствием, но обошлось без вопросов с их стороны. Ещё бы. Выражение физиономии, напоминающее литой обрезиненный блин для штанги, не располагает к беседам. Простите, дамы, к ликбезам сейчас совершенно не расположен. Сам приём у врача я уже описывал, и он стал благословенной регрессией к среднему после локального инферно в фойе.
Был ещё стоящий упоминания случай в регистратуре женской консультации, в которую меня направила гинекологиня из поликлиники. Я оставил там заявку на заведение карточки, как всегда вынужденно проведя краткие объяснительные работы, зачем человеку с мужским полом в паспорте может быть нужен гинеколог. Вроде бы все всё поняли, но когда я пришёл записываться на приём, выждав нужный срок (по их правилам заведение каждой карточки должен верифицировать главврач), то на моём заявлении стоял штамп «Отказано».
Конечно же, это меня взбесило, и я начал разбираться. Надо сказать, что главную работницу регистратуры это тоже возмутило, и она стала куда-то звонить, выясняя причины отказа. С круглыми глазами и прижатой к уху телефонной трубкой, она повернулась ко мне и уточнила ещё раз: «Напомни, ты из жэ в мэ же? И что у нас на нижних горизонтах?». Я подтвердил, что таки да, female-to-male, а на нижних горизонтах (шикарная, кстати, фраза!) всё, как было при рождении, так и осталось. Тогда она перехватила трубку жестом профессиональной метательницы копья и выдала в неё тираду такой длины и сложности, что я заслушался и еле сдержал восхищённый присвист. В общем, заявление я написал ещё одно, а карту мне завели сразу же, не дожидаясь резолюции. Как потом сказала мне эта амазонка учёта и регистрирования, главврач вообще не понял, в чём там со мной дело, а причиной отказа было абсолютно безумное: «Вот пусть сначала документы поменяет, а потом и карточку заведём». Быть может, он решил, что я трансгендерная женщина, ещё не получившая новый паспорт, но уже желающая попасть на приём к гинекологу? Но и в этом случае это не должно являться причиной отказа: гражданин имеет право на лечение вне зависимости от пола. Вопрос в наличии органов, которыми занимается профильный специалист. У трансгендерных мужчин обычно как раз присутствует полный или частичный комплект тех органов, которыми занимаются гинекологи. У трансгендерных женщин может быть неовульва и неовагина, с которыми опять же к кому, как не к гинекологу? Так что главврач тут явно показал себя полным профаном. А вот дамы на регистрировании были очень вежливы и милы (хоть при первом моём обращении в консультацию и весьма шокированы). Всячески приносили мне свои извинения за случившееся недоразумение и просили не обижаться. Общение с тамошним гинекологом также вышло вполне корректное, что было приятно.
Выводы: в целом адекватность государственных медработников сильно порадовала. Идут на контакт, стараются общаться вежливо и корректно, не хотят задеть или обидеть. Явно часто ощущают себя скованно из-за недостатка или полного отсутствия у них информации о трансгендерных людях. Разговоры о трансгендерности им интересны, задают вопросы, с удовольствием берут информацию на бумажных или электронных носителях. Жаль, что у меня не было тогда при себе образовательных тематических буклетов или брошюр. Приходилось верстать краткий ликбез-словарик «на коленке» и распечатывать в компьютерном центре. Красивые брошюры с привлекающими внимание и понятными рисунками будут действовать лучше.
Во время первого посещения человек обычно не успевает отойти от шока и недостатка информации, что выдаёт определённая скованность его речи. Спокойная беседа с ответами на самые простые вопросы и оставленные для ознакомления материалы делают второй визит гораздо более плодотворным и комфортным в общении и для пациента, и для врача. Человеческой психике необходимо определённое время, чтобы пересмотреть картину мира в соответствии с новыми данными. В целом все посещённые специалисты, а также их ассистенты, которым я сообщал о своей трансгендерности (а это два эндокринолога, два гинеколога, терапевт и специалисты, проводившие ЭКГ), вели себя корректно и адекватно.
К слову, российские коллеги делали проект, направленный на поиск транс-френдли врачей. Волонтёр записывался к врачу, не раскрывая сразу своей трансгендерности, упоминая о ней уже в процессе беседы. Если врач реагировал положительно, то беседа получала развитие, вручались образовательные материалы, поддерживались дальнейшие контакты с этим врачом. Для наиболее заинтересовавшихся планировались тренинги по повышению квалификации с приглашением специалистов (в том числе и зарубежных) или проведением самого тренинга за рубежом. Отличное начинание, которое стоит взять на заметку (если в Украине подобного ещё не проводится).
Возвращаясь к моему опыту: определённые сложности возникали не при посещении врачей, а при записи к некоторым из них в регистратуре. При записи к специалистам, традиционно считающимся врачами для конкретного пола, у трансгендерных людей могут возникнуть трудности из-за несоответствия документов и/или внешнего вида. Проблемы имеют отношение больше к культуре обслуживания и этике общения с пациентами, нежели к самой возможности записаться на приём. Но для многих транс-людей и это будет являться сильным стрессовым фактором, остро осложняющим обращение за медицинской помощью. Поэтому мои рекомендации включают в себя распространение образовательных материалов как среди определённых профильных специалистов, так и среди работников регистратуры, чтобы трансгендерный человек не сталкивался с непониманием и возможным оглашением его трансгендерности окружающим при записи на приём. При этом для работников регистратуры являются необходимыми лишь самые базовые знания о транс-людях и этичном обращении к ним, что упрощает задачу и делает прогнозы достаточно оптимистичными.