Источник: UNAIDS
Перевод, редактура: Ева-Лилит Цветкова
Фото: интернет
Текст написан 30 марта 2022
Анастасия-Ева Домани работает директоркой в организации транс*людей «Когорта», является членкиней/эксперткой в РТГ от организации ЕКОМ (рабочая группа транс*людей) и представляет транс*сообщество в украинском Национальном совете по вопросам противодействия ВИЧ/СПИД и туберкулезу.
Организация UNAIDS поговорила с Анастасией о том, как она и транс*сообщество в целом справляется на фоне активной фазы военного вторжения России в Украину.
Расскажи нам о себе и трансгендерном сообществе в Украине?
Я являюсь директоркой организации трансгендерных людей «Когорта». «Когорта» работает примерно два года, а я сама занимаюсь активизмом более шести лет. Согласно Центру общественного здоровья Министерства здравоохранения Украины до полномасштабной войны в стране проживало около 10 тысяч трансгендерных людей. Вероятно, это заниженная цифра, многие трансгендерные люди не говорят открыто о своей гендерной идентичности.
Многие обращаются за помощью только в тяжелые времена — так было во время пандемии COVID-19, так происходит и сейчас, во время войны. Сегодня мы получаем просьбы о помощи от людей, которые никогда раньше к нам не обращались, людей, остро нуждающихся в гуманитарной, финансовой и медицинской поддержке.
Относительно других стран постсоветского региона, в Украине получилось создать наиболее благоприятные условия для трансгендерных людей в отношении смены документов, юридических и медицинских аспектов перехода. Среда далека от идеальной, но мы и другие организации сделали все возможное, чтобы улучшить ее. С 2019 года транс*люди представлены в Национальном совете Украины по вопросам ВИЧ/СПИД и туберкулеза.
Как обстояла ситуация для транс*людей в начале войны?
В 2016 году в Украине был принят новый клинический протокол оказания медицинской помощи при гендерной дисфории, что значительно облегчило медицинскую часть гендерного перехода. Благодаря ему уже через год люди могли получить документы с заключением комиссии.
Однако многим трансгендерным людям еще предстоит изменить все свои документы. Кто-то не менял документы вообще. Кто-то поменял только несколько документов. И лишь немногие поменяли все документы, включая водительские права, документы об образовании и те, что касаются воинского учета и призыва. Мы привлекали внимание <сообщества> к этому вопросу, но теперь началась война. Многие транс*люди не понимали, что им нужно снять себя с воинского учета в госорганах.
Из-за военного положения люди с мужским паспортным полом в возрасте 18–60 лет не могут покидать территорию Украины, если у них нет разрешения военкомата. У нас много небинарных людей с мужским гендерным маркером в документах, которые не могут выехать. С началом войны многие трансгендерные люди переехали на запад Украины. Но, если у вас документы с «мужским» гендерным маркером, вы не можете покинуть страну.
Какова сейчас ситуация и на чем сосредоточена ваша работа?
Из-за войны в некоторых городах вообще никого не осталось. В Харькове находилось самое большое количество транс* активисто_к после Киева, в том числе туда переехали люди из оккупированных в 2014 году Луганской и Донецкой областей. И теперь они должны снова переехать. У нас нет информации о количестве смертей трансгендерных людей, я думаю, что это потому, что у нас нет связи с некоторыми городами, такими как Мариуполь.
Многие просто не успели покинуть город, а потом это стало невозможно. Я боюсь, что статистика будет ужасной, потребуется время, чтобы понять, что там произошло.
В Одессе сейчас идет большая работа — у нас там работают две Юлии, трансгендерные женщины. Благодаря им сообщество получает огромную поддержку. Они взяли на себя многие вопросы помощи и поиска финансовых средства. В Одессе лучше обстоят дела с гормонами, с лекарствами. Еще у нас есть координаторка в Днепре — она тоже многое делает.
Наша работа сейчас сфокусирована на финансовой, медицинской и юридической помощи транс*людям, которые находятся в Украине, неважно где — в шелтерах в западных городах Украины или в своих городах, которые подвергаются обстрелам.
Сейчас всем страшно, но нужно иметь какой-то внутренний стержень и сопротивляться происходящему. Я не думаю, что все должны уехать. Я понимаю, что многие недовольны и окружающими людьми, и властью. Многие годы и десятилетия они подвергались различным угнетениям. И многих из них ничего здесь не держит, нет ни работы, ни своего жилья.
Кто поддерживает вас финансово?
У нас были проекты, запланированные на 2022 год. Но буквально в первые дни войны наши доноры сказали, что средства можно направить не только на проекты, но и на гуманитарную помощь. Для примера, шведская организация RFSL отнеслась к этому вопросу максимально гибко, коллеги позволили нам не только использовать деньги проекта по другому назначению, но и переводить деньги напрямую нашим координатор_кам, чтобы они сами могли оплачивать людям жилье, проезд и т.д.
Организация GATE тоже сразу заявила, что их средства могут быть направлены на гуманитарную помощь, и пообещали дополнительные средства. Также «Альянс общественного здравоохранения» с помощью Глобального фонда для борьбы со СПИД, туберкулезом и малярией позволил внести изменения в бюджет и тематику запланированных мероприятий.
Теперь мы будем делать то, что можем сделать в условиях войны. Мы займемся мобилизацией сообщества в Днепре, Одессе, Львове и Черновцах. У нас появились новые партнеры, которые сразу откликнулись на наши потребности. Каждый день я отправляю средства от организаций OutRight Action и LGBT Europe в качестве гуманитарной помощи. Есть и частные пожертвования, небольшие, конечно, но они тоже есть.
Как выглядит ваш обычный день?
Мой день наполнен общением с журналист_ками ведущих изданий. Еще я хожу в супермаркеты за продуктами и отправляю их тем, кто в них нуждается — потребности собираю через гугл-форму, там я вижу просьбы о помощи.
Распределяю заявки на консультации психолога и эндокринолога, которые продолжают работать в Украине. Мне поступает много вопросов, связанных с пересечением границы, и я предоставляю информацию о том, как связаться с военкоматом и какие документы нужны для снятия с учета.
Звонков много, поэтому заряжаю телефон раз пять в день. У меня два аккаунта в Instagram, два аккаунта в Facebook*, три емейла, Signal, WhatsApp и т. д. Нужно быть постоянно на связи. Еще мне нужно время, чтобы стоять в двухчасовых очередях на почте — это непозволительная трата времени, но людям нужны лекарства, которые я посылаю. Также мне нужно время для чтения новостей, мне нужно знать, что происходит на фронте и в городах, где идут боевые действия.
Что придает вам сил?
Пока моя семья и ребенок не покинули города, я не могла спокойно работать.
Сейчас я нахожусь в Киеве. Первые 10 дней войны я испытывала шок и страх — мы буквально жили от часа к часу. Теперь мы адаптировать к ситуации и мне больше не страшно. Я для себя решила, если суждено, то так и будет. Шелтер посещаю редко, каждую минуту приходят запросы о помощи и раздаются звонки, работы очень много.
Я родилась в Киеве, это мой родной город. Я поняла, что когда стране угрожает опасность, мне нужно оставаться. Я не могу убежать, совесть мне не позволяет. Мой город нуждается в защите. Чтобы помочь, не обязательно быть военным — есть военная оборона, но есть и волонтерская работа, гуманитарная помощь — много вариантов.
Что дает мне силы? Это моя страна, и я понимаю, что любая помощь сейчас полезна — и здесь, и на фронте. Помогать можно отовсюду, любой может включиться и делать что-то полезное. И я чувствую, что во мне нуждаются, у меня есть ощущение, что вместе мы можем сделать куда больше.
* Facebook (Meta) — корпорация Meta* призвана экстремистской в России.