Яна Кирей-Ситникова: Онлайн группы ненависти, или интернет — не место для дискуссий

Развитие и распространение интернета часто описывают в радужных тонах и ассоциируют с прогрессом, свободой информации, демократией и плюрализмом мнений. Однако интернет это ещё и речи ненависти, группы, разжигающие вражду, распространение конспирологических теорий и радикальных (как в плохом, так и в хорошем смысле) идей. Идея написать этот текст у меня возникла благодаря деятельности феминистских онлайн-сообществ, где зачастую распространены ксенофобия (в частности, трансфобия), взаимные обвинения, оскорбления и отсутствие солидарности.

Индивидуализация, кастомизация…

Интернет многократно расширил наши возможности получения информации из самых разнообразных источников. Но теперь вместо отсутствия информации распространена противоположная проблема — необходимость её фильтрации, потому что нет никакой возможности переварить все информационные потоки, льющиеся изо всех экранов. В большинстве случаев люди решают эту проблему, выбирая информацию по теме, которая им интересна, но и, что важно, информацию, которую им хочется и комфортно видеть. Приведу пример, который даст понять, что я ничем не лучше других. В период выборов я с тем большей вероятностью открою ссылку, из заголовка которой следует, что партия «Яблоко» может пройти в Думу, чем ссылку, в которой даётся противоположная информация, либо вообще ничего не говорится про партию «Яблоко». Почему? Потому что мне очень хочется, чтобы эта партия прошла в Думу, и я готова цепляться за любой, сколь бы ни было малоправдоподобный аргумент, что это возможно, даже если как политически грамотная гражданка осознаю, что объективно для этого очень мало шансов («Шансов мало, но они есть!» и «Всё может случиться, вероятность любого события > 0%»). Полагаю, что «болельщи_цы» за другие партии выбирают статьи похожего содержания, касающиеся их любимых партий. На душе становится хорошо и спокойно, когда ты читаешь то, что хочешь прочитать, и слышишь то, что хочешь услышать, и уже грезить о грандиозных переменах политической системы. А когда ты видишь и слышишь это постоянно на многих сайтах от многих разных людей, то уверенность в собственной правоте возрастает в разы!

Распространение информации работает по рыночным механизмам. Чем точнее информация на сайте будет соответствовать пожеланиям пользовательни_ц, тем выше вероятность, что они туда зайдут и попутно посмотрят какую-то рекламу, с которой владельцы сайта получат деньги. Поскольку запросы на ту или иную информацию у людей разные (кто-то хочет прочесть, что победит «Яблоко», кто-то — что «Парнас», а кто-то — что «Родина»), то особенно эффективно создать отдельные сайты для каждой из этих групп, на которых они будут видеть в точности ту информацию, которую они и хотели увидеть. Тогда они будут чаще заходить на ваш сайт и возможно, даже подпишутся на страницу, отвечающую сайту в социальных сетях.

В общем-то в этом механизме увеличения прибыли нет ничего нового. Подстраивание продуктов под нужды конкретных групп покупатель_ниц (в идеале — полная индивидуализация) — характерная черта неолиберализма. Есть одежда для (цисгендерных) женщин, для (цисгендерных) мужчин, для геев, для транс*женщин и т.п., которую вы купите не потому, что она удобная или сделана из качественных материалов, а в первую очередь потому, что она «сделана специально для вас». Возвращаясь к новостному рынку, и до появления интернета люди смотрели те телеканалы и покупали те газеты, которые отвечали их взглядам (конечно, если жили в странах, где такой выбор был). Увеличивающаяся специализация академических журналов — пример на ту же тему.

Теперь от этого всего перейдём к интернет-общению (помимо собственно Интернета можно было бы поговорить о компьютерных сетях в целом, в том числе Фидонете, но для целей этой статьи я не вижу такое разделение достаточно важным). Благодаря компьютерным сетям стало возможно то, что практически невозможно было до этого: создание виртуальных сообществ на специфические темы, где участие никак не зависит от физического местоположения. Общение по интересам было возможно и ранее, благодаря традиционной почте и специализированным печатным СМИ (куда можно было, например, отправить письмо в рубрику «нам пишут»). Однако с появлением интернета скорость общения увеличилась в разы, тогда как стоимость общения для пользователь_ниц очень сильно снизилась, что привело к появлению огромного количества специализированных виртуальных сообществ, которые ранее не могли себе позволить создавать платформы для общения ввиду малого количества участвующих (создавать печатное СМИ для десяти человек очень невыгодно). К тому же, расширение транспортной инфраструктуры делает возможным и личные встречи этих сообществ (как например, конференции). К сообществам, появившимся благодаря новым технологиям, в частности, можно отнести трансгендерное (по крайней мере, на постсоветском пространстве) и интерсекс-сообщества. В уже существовавших крупных движениях (например, феминистском) технологии способствовали большей специализации, выделению разных направлений, представительницы которых вряд ли бы смогли ранее объединиться ввиду своей малочисленности. Мне кажется, этот технологический фактор напрасно не учитывается теми, кто с ностальгией вспоминает о едином женском фронте в 60-70-х годах в США.

В отношении интернет-общения есть две крайние точки зрения: одна оптимистичная и другая пессимистичная. Оптимистичная говорит о том, что через интернет люди могут познакомиться с большим количеством разнообразных людей (с точки зрения национальности, расы, вероисповедания…) и с их различными точками зрения. Такое знакомство, считается, должно привести к расширению кругозора, к терпимости и лучшему пониманию проблем других. Пессимистическая точка зрения состоит в том, что люди замыкаются в своих собственных кругах общения, и это способствует дроблению общества, в условиях чего диалог становится невозможен. Выше я писала, что люди часто имеют свойство целенаправленно искать то, что им нравится, и не ограждать себя от того, что им не нравится. Соответственно, люди используют фильтры информации для того, чтобы получать ту информацию, которая им подходит. Яркий пример тут — угрозы отписаться от какого-то паблика или удалить кого-то из подруг, если мнения, которые там высказываются, человека не устраивают. Социальные сети представляют большие возможности для фильтрации информации: значительно большие, чем за пределами сети. В «реальной жизни» неизбежны встречи с людьми, мнения которых диаметрально противоположны по отношению к вашим, и никуда от них не денешься, потому что вероятность встретить людей с похожими взглядами (особенно если эти взгляды не очень популярны) достаточно низка. В социальных же сетях можно «дружить» только с теми, с кем вы согласны, подписаться только на те новости, которые вам интересны и которые вам нравится видеть, и отписаться от всего остального. Таким образом, интернет общение действительно способствует объединению разнообразных людей, которые раньше были разделены географическими барьерами, но при этом оно способствует гомогенизации взглядов внутри кругов общения. Например, когда я читаю свою ленту фейсбука, то вижу там практически только посты, которые отвечают моим взглядам. Этому также способствуют и механизмы формирования ленты фейсбука, которые добавляют вес тем ключевым словам и постам от тех подруг, под постами которых я нажала «лайк» или перешла по ссылке. Интересная ситуация может произойти, когда кто-то из моих знакомых меняет свои позиции или когда мнения только формируются — так, например, было в ситуации с российской оккупацией Крыма, когда кое-кто из моих знакомых её поддержали, однако фейсбук быстро усвоил, что мне посты с такими взглядами «не нравятся», и перестал мне их показывать. Так что даже если люди появились в числе моих «друзей» в результате знакомства в «реальном» пространстве (например, в школе или институте), я практически не вижу их постов, а они не видят моих, потому что мы пишем на темы, которые нас взаимно не интересуют.

Эффект эхо-камеры

К чему приводит такая ситуация? Я просыпаюсь каждый день и каждый день вижу посты с мнениями, которые совпадают с моими. Каждый день, когда я пишу пост, приходят люди и его лайкают, при этом никто не высказывается против (потому что тех, кто бы могли сказать против, я либо не добавила в «друзья», либо он им не показывается). У меня создаётся иллюзия, что все вокруг со мной согласны, даже если моя позиция является маргинальной в глазах 99.9% населения. В результате, формируются такие группки, в которых все друг с другом согласны, укрепляют друг дружку во мнении, что именно они правы и никто больше. Думаю, это ощущение знакомо многим: ты не уверена в какой-то мысли, ты постишь её, к тебе приходят люди, лайкают твой пост и пишут в комментарии, что они тоже всегда так считали и что всё так и есть и не может быть иначе. И твоя неуверенность сменяется уверенностью, потому что ты сама можешь ошибиться, но несколько человек, несколько десятков человек ошибиться не могут. На самом деле, это иллюзия согласия, потому что выборка этих людей изначально нерепрезентативна. Это называется эффектом эхо-камеры (echo-chamber), когда всё, что ты слышишь, является отражением твои собственных слов. В каком-то смысле, наверное, это можно сравнить с эффектом толпы, только в виртуальном пространстве. Вот как это может выглядеть, на примере комментариев к посту одного петербургского гей-активиста:

О да. Они зае.ли обвинять !
Ты так всё заумно и разумно изложил,а всё по сути гораздо проще… Вернитесь на землю-это просто называется. Очень с тобой согласна, давно к такому мнению пришла
Абсолютно солидарен с тобой, <…>
<…>, согласен с тобой абсолютно. В практике своего общения я придерживаюсь того же
Прочел с большим интересом, почувствовал солидарность с автором
лолшто? а не пойти бы им?
<…>, откуда у тебя это потрясающее терпение, ты ангел. Некоторых твоих собседников – вне зависимости от всех их генедерных, цис-транс-шманс и прочих различий и тонкостей – я бы давно забанил.

Часто эффект эхо-камеры связывается с консервативными движениями (напр. Sunstein, 2009). Мне кажется это разделение на прогрессивность-консервативность проблематичным, поэтому я бы сказала, что эффект чаще проявляется в движениях, в которых отсутствует самокритичность, вне зависимости от того, именует ли себя движение прогрессивным или консервативным. Эффект эхо-камеры приводит к отсутствию самостоятельной критической оценки высказываний, где количественно число поддерживающих идею перевешивает её качественную аргументацию. В результате любая, даже самая дурацкая идея, но пересказанная большим числом людей, начинает восприниматься как истина — так рождаются конспирологические теории. Например, про нас с партнёркой пишут:

[У] нас был пост про глебояна хуитникоова (с), и мы там полушутя откомментировали что “денег соберут”. но мы даже представить не могли что это вовсе не шутка! вкратце: глебоян со своей женой эммигрировали в штаты и теперь собирают себе денег на пропитание. Самый пиздец что себя они называют “лесби-парой” – и это при том, что глебоян в своей книжке отрицает лесбийство. Насколько всё-таки надо быть охуевшим чтобы косить под женщину и лесбиянку(!) и на основании этого ещё и требовать себе помощи в денежном эквиваленте”

Поясню, откуда у этой теории растут ноги. Когда-то моя партнёрка разместила объявление о сборе пожертвований для двух цисгендерных лесбиянок из одного очень небезопасного региона России, получивших убежище в США. Какие ключи могли их привести к идентификации этой пары с нами? (1) объявление было размещено моей партнёркой, и (2) мы на тот момент обе находились в США. Какие ключи могли использоваться для того, чтобы догадаться, что речь идёт не о нас? Во-первых, мы не из данного региона (я из Москвы, моя партнёрка вообще из Украины). Во-вторых, никто из нас не получали убежища в США. Из открытых источников можно узнать, что моя партнёрка на тот момент работала в крупной донорской организации, и уж точно не нуждалась в деньгах настолько, чтобы собирать их пожертвованиями. Я многократно писала про свои приезды в Россию в соц.сетях — однако если ты получаешь убежище, то в течение нескольких лет не имеешь права возвращаться в страну, из которой бежала. Я привела этот пример, просто чтобы продемонстрировать, насколько мало фактов нужно, чтобы переплетя их с домыслами, в момент состряпать конспирологическую теорию.

Поиск врагов

Особенно некритичной становится эта среда, если в её идеологии присутствуют отношения власти. Если группа считает себя в той или иной мере угнетённой частью общества (например, женщины/ трансгендерные люди/ политическая оппозиция…), то возможности для критического восприятия альтернативных идей ещё более снижаются. Группа считает, что её все хотят обмануть и никому верить нельзя. Любые несогласные с внутригрупповым консенсусом воспринимаются либо как предатели, либо как засланные агенты угнетающей группы. Постоянное определение и защита границ входит в ежедневное функционирование таких групп, что сопровождается постоянными попытками выпихнуть кого-то за пределы этих границ и утвердиться за их счёт. Например, во Вконтакте существует Доска фемпозора, на которой одна известная радфем опубликовала имена несогласных, с соответствующими пояснениями:

псевдофеминистка и универсальная «антисексистка»; известна тем, что шпионила за феминистками в пользу левых маскулистов и МД <…> Тайный админ «Кунсткамеры лжефеминизма» и ряда маскулистских пабликов
Под соусом модной квир-тематики пропихивает мужезащитничество и оправдание женских гендерных комплексов. Цис-женщин ненавидит. Банит под влиянием гороскопа и ПМС
участие в маскулистской диверсии в феминистическое движение
участие в деятельности моббинговой группы
псевдофеминистический деятель, «серый кардинал» «Феминисток»
Предательницы женщин как социальной группы, перепостившие антиженский пост
предательство женского освободительного движения — создание антифеминистского сообщества
пропаганда интерсекциональности, защита МТФ-трансгендеров и антифеминистского ресурса Check Your Privilege
бывшая лесбосепаратистка, создательница соо R-World – виктим-блейминг, мужезащитничество, ПРЕДАТЕЛЬСТВО ДВИЖЕНИЯ

Подобные чистки мало совпадают с заявленной целью — объединением женщин (даже если под “женщинами” понимаются цис-женщины). Но участницы этих групп говорят об объединении не на компромиссных позициях, учитывающих мнения всех участниц, а объединении исключительно на основе своей собственной платформы, которую все остальные женщины должны принять как догму. Поэтому прозелитизм (обращение в свою веру) в этих группах очень распространён. Вопрос о том, можно ли такие радфемовские течения называть сектами, я считаю, требует дополнительного исследования, хотя с моей поверхностной точки зрения, аналогии достаточно явственные.

Проблема усугубляется жёсткой политикой идентичностей, которая делает невозможным восприятие идей от стороны людей, которым приписывается идентичности, относящиеся к угнетающим группам (например, мужчин, даже если сами люди так себя не идентифицируют). Каждый их аргумент подвергается дотошному «психоанализу», призванному докопаться, что же «на самом деле» имелось ввиду в тех или иных фразах, даже если ничего такого сознательно они и не имели ввиду. Например, в одном месте я недавно рассуждала в комментариях, почему многие из нас (как транс*/квир-активистки) считают идентичность «женщина» чем-то иллюзорным, в то время как принимают право интерсекс-людей определять границы идентичности “интерсекс”. Это был момент, когда я усомнилась в своей правоте, в последовательности своих собственных убеждений. Но вот как это интерпретировала одна радфем-активистка:

Аттракцион неслыханной откровенности. И ведь понимает же, что то, что они делают – грубое нарушение границ женщин. Все-то они хорошо понимают, и между своими ни в какие игры не играют, все по-чесноку: мы взрослые люди, не будем валять дурочку, давайте обсуждать, чьи границы нарушать можно, а чьи нельзя

При таком стиле дискуссии пересматривать свои взгляды, сомневаться… — это воспринимается так, что армия врага дрогнула и побежала врассыпную, и нужно их догнать и добить. Многие действительно воспринимают эти дебаты как военные действия, в которых задача — дискредитировать, сломить и уничтожить врага, а вовсе не найти общий язык. В такой атмосфере не остаётся места для саморефлексии, т.к. вся активность идёт вовне, против других, а не на критический анализ собственных позиций.

Из вышеприведённого примера понятно, что подобные группы отнюдь не ограничиваются транслированием собственных позиций, но регулярно производят «разбор» позиций враждебных групп, под собственным углом зрения. Мне это напоминает показ новостей в российском телевидении: там демонстрируются не только позиции российской власти, но также и российской оппозиции, украинских властей или «Запада». Последние не замалчиваются полностью, но селективно отбираются и приправляются таким количеством ядовитого соуса, что воспринимать их в каком-либо ещё свете кроме однозначно негативного у зрителей не остаётся никакой возможности. Эта стратегия, на мой взгляд, очень эффективна: для зрителей создаётся иллюзия объективности из-за представления якобы «всех позиций», и одновременно власти гораздо выгоднее, если люди узнают о тех или иных событиях или мнениях от неё самой, под соответствующим углом зрения, нежели найдут их сами в интернете или услышат от соседей — в какой-то степени это работа на опережение, «вакцинация», призванная благодаря малым контролируемым дозам иного мнения выработать «иммунитет» к нему.

Однако среди описанных групп попадаются и люди, ведущие активный поиск высказываний оппонирующих групп. Судя по глубоким знаниям некоторых радфем, они регулярно сидят на транс* форумах и читают квир-ресурсы. Также и некоторые квир-активист_ки ведут наблюдение за радфем-сообществами. Ведёт ли это к взаимному понимаю? Отнюдь. Приходя на «вражескую» территорию, эти люди рассматривают увиденное через призму своих собственных, заранее заданных позиций. Они не ставят под сомнение свои позиции, но приходят лишь для того, чтобы ещё раз убедить себя, что они правы, а оппонентки/ы — нет (см. «motivated scepticism» в статье Taber&Lodge, 2006).

Немного самокритики

Заклеймив таким образом косность некоторых частей феминистского движения, разумно задаться вопросов, насколько всё это относится ко мне самой и к транс* и квир* движениям, с которыми я себя до некоторой степени идентифицирую. Говоря о транс* сообществе, необходимо понимать, что в нём зачастую отсутствует политическая и идеологическая направленность. Это не означает, что идеологии нет — скорее, нет ярко артикулированных позиций, серьёзно отличающихся от идеологий, что преобладают в обществе. Мизогиния или внутренняя трансфобия, которые там часто присутствуют, не являются теоретически разработанными идеологиями, но пассивно перенимаются из окружающего общества. Так же говоря об аполитичности, можно считать её политической позицией, если она активно поддерживается и пропагандируется — есть разница между теми, кто сознательно отказывается идти на выборы, поскольку не считает их легитимными, и теми, кого политика просто не интересует и кто в день выборов предпочли поехать на дачу. В этом контексте я утверждаю, что транс* сообщество намного менее политизировано и идеологизировано, нежели феминистское сообщество. Поэтому хотя срачей в нём не меньше, они гораздо чаще сводятся к личным нападкам, чем к действительно идеологическим разногласиям.

Кто собственно очень много сил потратили на политизацию транс* сообщества, так это я и другие активистки, стоящие на позициях деконструкции гендерной бинарности и депатологизации. Не знаю, привело ли это к ещё большей поляризации «сообщества», и без того разодранного вклочья постоянными скандалами — для этого необходимо ввести меру поляризации, а также надо было проводить замеры до и после активистских «интервенций». По моим наблюдениям, поляризация, связанная с внедрением активистских идей, не была симметричной. В то время как я могла наезжать на каких-то людей на основании расхождения с их взглядами, наезды в мою сторону чаще носили личный характер и касались моей невписывающейся в стандарты внешности, того, что я «позорю» сообщество, или как-то не так себя веду. Надо сказать, на первых этапах своего активизма я делала всё то, что критиковала выше в статье на примере сегодняшних феминистских сообществ. Я считала правильной только свою точку зрения, считала необходимым «промывать мозги» окружающим, отказывалась общаться с теми, на кого моя «промывка мозгов» не действовала, а также иногда скатывалась до скандалов по мелким разногласиям, не видя более общих целей. С появлением большего числа активисток количество разногласий потенциально может возрасти. Например, сейчас мы спорим о том, какой должна быть процедура смены гражданского пола и нужен ли он вообще, нужно ли взаимодействовать с медиками и каким способом, что подразумевать под депатологизацией… Однако серьёзное отличие транс* движения от феминистского — его большая практическая направленность и меньшее число теорий, даже если брать англоязычный мир.

Разные вопросы

Ещё одна особенность интернет-общения — частичная или полная анонимность общающихся. Единственное, что я знаю про большинство своих «подруг» в соц.сетях, это то, что они занимаются такой-то и такой-то деятельностью и имеют такие-то взгляды (обычно идентичные моим собственным). Но большую часть этих людей я никогда не видела вживую. Точно так же и мои оппонентки — из них я вообще практически никого никогда не видела и не знаю о них ничего кроме того, что они пишут. Но является ли то, что мы пишем (в книгах, статьях или соц.сетях) точным отражением того, чем мы занимаемся и что думаем во внеинтернетной жизни? Например, большинство из моих мыслей никогда не достигают публикации, и из всего, что я думаю, я как правило публикую лишь то, что связано с гендером. Насколько эти публикации определяют меня? Вряд ли кто знает, что я много лет учу японский язык (хоть и довольно безуспешно) и менее регулярно некоторые другие языки (вообще увлекаюсь языками и лингвистикой), последние два года читаю историю Китая (одно очень подробное многотомное издание) и историю Азии в целом, интересуюсь буддизмом, экологией, географией и до фига чем ещё — но поскольку среди моих знакомых практически нет людей со схожими интересами, я об этом почти никогда не пишу. То есть вот эти наши посты, на основе которых о нас складывается мнение, они высвечивают только какую-то нашу одну часть, схлопывают многомерную конструкцию, кем мы являемся, до набора текстов. Когда человек становится функцией того, что она пишет, текстом… это не способствует глубокому пониманию, откуда её мнения появляются, почему он_а так думает, и углублённой дискуссии в целом.

Другая тема это приватизация виртуального пространства. Чтобы пояснить, что я имею ввиду, упомяну следующее. В отличие от физического пространства, которое существовало задолго до появления человека и частной собственности, интернет появился в эпоху капитализма и не может существовать без серверов, электричества и других продуктов человеческой цивилизации. Поэтому интернет-пространство не может быть «ничьим», и кто-то кому-то всё равно должны платить за сервер для хранения данных и доменное имя. И тем не менее многие места в виртуальном «пространстве» воспринимаются как общественная территория, например, сайты, на которых можно оставлять комментарии, форумы или e-mail рассылки. Хотя эти «территории» кому-то непременно принадлежат, их владелицы зачастую требуют соблюдения только каких-то формальных правил — не оскорблять, не распространять ненависть, не призывать к свержению власти… — но редко прямо цензурируют высказывания на основе несогласия с их собственным мнением (если они это делают, то поднимается большой скандал, т.к. это считается недопустимым). Однако в последнее время общение всё больше перетекает в виртуальные «территории», которые считаются личными: это личные сайты и личные страницы в социальных сетях. Соц.сети привнесли колоссальные изменения в баланс личного/публичного в интернете: для того, чтобы создать сайт, как правило необходимо платить за хостинг и доменное имя, а также знать HTML или системы управления контентом. Напротив, чтобы завести «личную» страницу в соц.сети, ничего подобного не требуется. Разумеется, «личная» страница не является вашей частной собственностью и вы не можете делать с ней что угодно: вы можете настроить цветовую гамму и добавить приложения, но изменить полностью код страницы нет возможности; наконец, вашу страницу могут удалить по решению администрации (в скобках замечу, что собственность в физическом пространстве тоже не является абсолютной, о чём вам напомнят, если вы не заплатите земельный налог или государство решит проложить через ваш участок дорогу). Для данного обсуждения важно не формальная сторона, является ли страница в соц.сети частной собственностью, а то, что она таким образом воспринимается. Подобным же образом и группы в соц.сетях, созданные конкретными людьми, могут восприниматься как их собственность (и эти группы, например, можно продать). В этом случае уже действуют иные правила и цензура по причине несоответствия убеждений уже не называется словом «цензура», а описывается словом «бан» и является уже социально приемлемой практикой, т.к. считается, на «личной» странице человек имеет право контролировать высказывания других. У меня нет статистики для подтверждения, но есть ощущение, что всё больше и больше дискуссий переходит из виртуальных пространств, воспринимаемых как «публичные», в пространства, воспринимаемые как «личные», включая «личные» страницы или группы, созданные конкретными, многим известными людьми, с которыми эти группы ассоциируются. Вопрос о приемлемости практики «бана» я для себя не решила. Если проводить сравнение с физическим пространством, то не всегда владелиц/а имеет право не допускать других людей на свою собственность. Например, если владелец ресторана не будет допускать в своё заведение лесбиянок или мигрантов, то это будет рассматриваться как дискриминация, даже если помещение полностью принадлежит этому человеку. Так же точно нельзя отказать в приёме человеку на работу только потому, что она вам не нравится, даже если это ваш собственный бизнес. Но в отличие от физического, виртуальное пространство гораздо меньше контролируется государством и распределение власти совсем другое, так что банить всех подряд на «своей» странице считается допустимым. Как это сказывается на открытости дискуссии? Самым негативным образом. И тут встаёт вопрос: должны ли мы требовать убрать функцию бана? Мне в этот момент приходят на память времена, когда на «мою» страницу Вконтакте толпами набегали правые фанатики и вешали туда массу гадких картинок. Так что я не знаю, что тут сказать.

Наконец, ещё один вопрос это как соотносится поляризация в интернете с распределением людей (и в частности, активисто_к) в физическом пространстве, которое изменяется гораздо медленнее и по другим принципам? Ведь сколько бы мы ни дискутировали в сети, круглые столы, кинопоказы и уличные акции мы попрежнему проводим в конкретных физических местах. Влияет ли интернет-поляризация на поляризацию организаций, созданных по территориальному принципу? Ведь если, к примеру, количество феминисток в Москве позволяет создать несколько организаций с разными позициями, то что происходит в менее крупных городах, где статистически количество феминисток такого, что или будет одна организация или все будут ходить сами по себе? Для меня это тоже нерешённый вопрос.

Что делать?

Когда я увидела проблему поляризации (со)общества, первая мысль, которая пришла в голову, это организация глубокого диалога между различными группами и распространение разнообразных мнений. Однако в таком подходе мы забываем источник проблемы — выше я упоминала, что поляризованные группы появляются не от недостатка информации или отсутствия возможностей общения, а от самоограничения и фильтрации, которые люди сами накладывают на поступающую информацию. Тут хочется призвать к моральному долгу: люди, не будьте такими ограниченными, критикуйте себя, критически оценивайте любую новую информацию! Однако призывами к личной ответственности проблемы как правило не решаются — если бы этот способ работал, наверное, у нас бы не было везде навалены кучи мусора! Я считаю, что для решения проблем необходимы системные изменения в обществе. Но какими они должны быть? Должны ли мы добиваться консолидации общества путём цензуры всех «неправильных» идеологий, как в случае тоталитарных государств? А если нет, то какие ещё существуют методы убедить людей слышать друг друга, не прибегая при этом к насильственным действиям? Возможно, ответ лежит в борьбе с логикой неолиберализма, которая способствует всё большему дроблению общества на мелкие группки различных потребителей. Но опять же как это сделать ненасильственно, при том, что люди сами хотят поддерживать свою индивидуальность, уникальность и право не слушать ничьи мнения, кроме своего собственного? В конечном счёте, тенденция создавать для себя зоны комфорта вполне естественна для человеческой психики — просто на данном этапе появились технические средства, способные претворить это в жизнь.

Хороший способ, мне кажется, это развиртуализация, которая будет способствовать пониманию того, что каждая из нас это намного больше, чем то, что мы пишем в интернете. Тут однако есть организационные сложности. Как-то раз я предлагала одной относительно нейтральной феминистской организации устроить дискуссию на тему трансгендерности в феминизме, куда пригласить как трансфеминисток, так и ТЭРФ. К сожалению, ТЭРФ отказались, сославшись на то, что трансгендерность для них не самая актуальный вопрос. Надо сказать, я сама, когда встречу организует кто-то из тех, чьи позиции я не поддерживаю, имею свойство туда не являться. Почему? Да потому, что моё участие легитимизирует организаторок мероприятия, повышает их статус, а я этого не хочу, мне это не выгодно. Однако гонясь за личной выгодой, я тем самым срубаю на корню всякую возможность для диалога в транс* активизме. Кто должны организовывать такие встречи? Идеально, оргкомитет из разных организаций. Но тут опять же появляется иерархия: кто первая предложила? Итого, получается, что лучшая площадка, где транс* активист_ки могут поговорить, это та, которая организована кем-то «извне». Но кому «извне» это всё нужно, если оно не инициировано кем-то из «сообщества»? Другая проблема это терминологические разногласия: посвящена ли конференция трансгендерам или транссексуалам, секс-работе или проституции, интерсекс-людям или людям с нарушениями формирования пола? От названия будет зависеть, кто туда придёт, и в некоторых случаях придумать вариант, устраивающий всех, невозможно. Наконец, многие не придут, потому что не хотят видеть каких-то людей и слушать их мнения — так же точно как в сети они отказываются читать их статьи и вводят ограничение на комментирование. Одним словом, всё не так просто, и надо думать дальше.

Sunstein, C. R. (2009). Republic. com 2.0. Princeton University Press.

Taber, C. S., & Lodge, M. (2006). Motivated skepticism in the evaluation of political beliefs. American Journal of Political Science, 50(3), 755-769.